Степанов А.С.

аспирант ФИПП ИАИ РГГУ

 

«Радикальные реформы» 1992 г. и партийно-политическое  обеспечение курса преобразований («новые либеральные партии»)

 

В период 1991-1992 гг. демократическое движение переживает состояние глубокого кризиса. Более того, именно тогда начался интенсивный процесс размежевания внутри некогда единого реформаторского лагеря. Причин этому было несколько.

Первая причина заключалась в «разношерстности» и «пестроте» оппозиционных КПСС политических сил: в оппозиционных структурах периода 1989-1991 гг. объединились как либералы, так и  «центристы» и даже часть национал-патриотов. После поражения ГКЧП и прихода к власти  либерального правительства идейные противоречия, ранее сдерживаемые совместной борьбой против КПСС, выходят на первый план, что влечет за собой переход в оппозицию уже демократической власти таких политических партий и организаций, как РХДД, ПКД-НС, ДПР.

Идеологическими приоритетами этих политических организаций являлись «державность» и ориентация на принцип «Великой России». Политический курс новых российских властей они характеризовали как «пораженческий», особенно резкой критике подвергалась ими политика уступок Кремля в области внешней политики (1).

Вторая причина кризиса заключается в переходе в оппозицию ранее известных демократических политиков (И. Константинов, Ю. Власов, Н. Травкин, В. Аксючиц, М. Астафьев и др.). Все они были оттеснены от рычагов власти своими более энергичными коллегами и поэтому стремились политически самореализоваться, примкнув к «антиреформаторским» силам.   

                Третья причина видится в партийно-политической пассивности нового российского руководства. «Команда» Б. Ельцина, завоевав власть, казалось, совершенно не нуждалась в поддержке какой-либо одной или нескольких политических партий. Напротив, Кремль провозгласил «деполитизацию» органов власти. Поэтому практически весь период 1991-1992 гг. и значительную часть 1993 г. либерально-реформаторские партии были вынуждены существовать в отрыве от «большой политики». Их позиции еще более ухудшились после проведения крайне непопулярной в народе «шоковой терапии» Е.Т. Гайдара. В итоге они были вынуждены резко сократить свою численность как на уровне низового и среднего актива, так и в органах государственной власти (особенно в Советах, где в 1992-1993 гг. прошла массовая «чистка» в отношении сторонников либерального пути развития страны).

                Все это ведет к тому, что прежние либеральные и демократические партии и объединения (типа движения «Демократическая Россия») постепенно уступают место более динамичным «новым либералам», которые создают в 1992-1993 гг. ряд собственных организаций, которые, несмотря на свою малочисленность были в большей степени отмобилизованы и четко осознавали собственные интересы и задачи.

                К подобным политическим партиям того периода можно отнести, например, Партию экономической свободы, которая была создана в мае 1992 г. на базе ряда структур «новой экономики», прежде всего Российской товарно-сырьевой биржи (РТСБ), контролировавшей в тот период до 12% российской экономики. Председателем партии стал Константин Боровой, а генеральным секретарем - Леонид Шпигель, который одновременно являлся руководителем созданного при партии Общества в защиту осужденных хозяйственников. Также активное участие в создании ПЭС принимала молодой предприниматель Ирина Хакамада. Несмотря на свою невысокую численность (реально в ее рядах состояли от нескольких сот до нескольких тысяч членов), ПЭС, опираясь на финансовые возможности частного бизнеса, сумела на первых порах стать одним из лидеров «неформального» либерального движения в стране. Строилась партия по «американскому» принципу - без жесткой вертикальной структуры и фиксированного членства. Наибольшим влиянием пользовалась в бизнес-среде и в кругах городской либеральной интеллигенции (2).

ПЭС открыто заявляла о себе как «западнической», «антибюрократической» (к бюрократии ее лидеры периодически причисляли как Б. Ельцина, так и В. Черномырдина) и «антикоммунистической» партии.

В программных положениях своей экономической программы ПЭС жестко отстаивала идеи свободного рынка, либеральных реформ и демократической государственности.

Главный акцент был сделан, прежде всего, на идеях свободы. При этом, по мнению идеологов ПЭС,  «факты свидетельствуют о существовании устойчивой связи между уровнем экономической либерализации и долгосрочными темпами экономического роста» (3). Поэтому партия провозглашала курс на «ограничение вмешательства государства в экономическую жизнь и расширение свободы экономического выбора для собственных граждан» (4).

Представляя интересы нового предпринимательского корпуса, который активно конфликтовал с постсоветской бюрократией, партия гораздо более жестко, чем ее коллеги по либеральному лагерю, требовала ликвидации административных барьеров на пути отечественного бизнеса и частной инициативы.

Особое неприятие ПЭС вызывало то обстоятельство, что на тот период «российское бюрократическое государство» распоряжалось не менее чем половиной валового внутреннего продукта (ВВП) страны. Соответственно, средства, изымаемые для государственного потребления, рассматривались как прямой вычет из прироста национального дохода. Гиперпотребление государства, особенно в его «наиболее варварской» форме – в форме инфляционного налога, – виделось одной из главных причин затянувшегося кризиса российской экономики (5). Поэтому одной из главных своих задач ПЭС считала проведение политики разгосударствления и приватизации.

Более того, государству предлагалось «коренным образом пересмотреть свою роль в экономике».

Во-первых, ему предлагалось стать нейтральным, чтобы обеспечить равенство возможностей в сфере экономики. Это должно было выражаться, с одной стороны, в минимизации регулирующей роли государства, а с другой – в отмене различных льгот преференций.

Во-вторых, государство должно было отказаться от монополии на любые виды экономической деятельности, предоставив возможность осуществлять ее частному сектору. Таким образом, отстаивались ценности свободного рынка и свободы предпринимательской деятельности.

В-третьих, одна из важных задач государства виделась в обеспечении «информационной прозрачности государства и экономики». Государство, по мысли идеологов ПЭС, должно было выступить гарантом эффективного доступа к любой экономической и иной информации, не являющейся предметом государственной или коммерческой тайны.

В-четвертых, ПЭС выступала за коренной пересмотр социальной роли государства. Прежде всего, предполагалось свести к минимуму социальную политику и социальную активность государственных структур. Допускались лишь государственные программы помощи для нуждающихся граждан, которые по тем или иным причинам были не в состоянии самостоятельно обеспечить себе достойный уровень социальных услуг. В остальном же ПЭС предлагала «покончить с социальным иждивенчеством», заставив тем самым постсоветского человека искать возможности самореализации в условиях рыночной экономики.

В-пятых, в условиях стремительной глобализации мировой экономики государство, по мнению ПЭС, должно было устранить любые ограничения внешней открытости и тем самым признать то обстоятельство, что приток международных капиталов в Россию несовместим со злоупотреблением национальным экономическим суверенитетом.

При этом, будучи ориентировано на западные рынки, российское предпринимательство тех лет крайне скептически и недоверчиво относилось к любым идеям, касающимся политической или экономической автаркии России. В этом они видели попытку консервативных сил воспрепятствовать включению отечественной экономики в мировую систему, затормозить ход экономических преобразований, вернуть прежнюю модель административно-хозяйственного регулирования. Поэтому соответствующие положения и были внесены в программу Партии экономической свободы. «На долю нашей страны выпало уже достаточно “самобытных” экспериментов. Настало время перестать учиться на собственных ошибках и начать учиться на ошибках других народов и стран», - писалось в ней (6).

Партия отстаивала свою модель проведения радикальных рыночных преобразований, выдвигая как оперативную (трехлетнюю), так и долгосрочную программу реформ.

На первом этапе предполагалось:

добиться финансовой  стабилизации экономики, что позволило бы освободить ресурсы частного сектора для инвестиционных целей;

провести налоговую реформу, направленную на стимулирование развития крупного, среднего и малого бизнеса;

принять жесткие и эффективные меры по борьбе с коррупцией в государственном аппарате;

предусмотреть меры по защите прав собственников и акционеров, включая усиление уголовной и гражданской ответственности за преступления в сфере бизнеса;

реализовать планы по либерализации внешнеэкономической деятельности; отказаться от государственных производственных капиталовложений как «самой неэффективной и расточительной формы инвестиционной активности».

Что же касается основных направлений деятельности в области структурной политики, то они  должны были быть направлены на либерализацию и дерегулирование рынков; демонополизацию, приватизацию и реструктурирование предприятий, в том числе через процедуры банкротства; ликвидацию всех категорий дотаций и субсидий производителям.

Необходимо сказать, что по своим экономическим приоритетам программа ПЭС в большей степени соответствовала скорее неоконсервативным или старым либеральным установкам XIX в. в области экономики, чем базовым принципам неолиберализма, поскольку предусматривала самые жесткие мероприятия по либерализации рынка и борьбе с «социальным паразитизмом». В частности, ею фактически предлагалось ввести в России платное образование и медицину, а также коренным образом пересмотреть пенсионную политику и политику в области социального страхования.

Напротив, политика разгосударствления предполагалась самая жесткая. Так, на первом этапе предполагалась либерализация рынка золота и драгоценных металлов, а несколько позже и платная приватизация объектов энергетики, предприятий связи, железнодорожного и других видов транспорта, наземных служб гражданской авиации, а также отдельных объектов дорожной инфраструктуры. В сфере аграрной политики партия выступала за полную ликвидацию дотаций и субсидий производителям; реструктуризацию и банкротство нерентабельных сельскохозяйственных предприятий, формирование рынка земли.

Либеральные принципы отстаивала ПЭС и в области внутренней политики. В частности, ее идеологами предлагалось отменить «систему прописки и иных неконституционных ограничений на свободу передвижения граждан», провести процедуру реституции имущества, отобранного у владельцев после революции 1917 г.

Что же касается второго этапа реформ, то его задачами называлось завершение либерализации и приватизации всех отраслей российской экономики. Этот тезис раскрывался в целой системе радикальных мероприятий.

Так, предусматривался переход к экономически нейтральной системе налогообложения, предполагающей отмену акцизов и других сборов и налогов отраслевого характера, а также всех разновидностей прогрессивного налогообложения. Предполагалось ликвидировать Центральный банк и сформировать федеральную резервную систему (аналогичную США) для выполнения эмиссионных функций. Та же судьба ждала и таможенные пошлины, с тем чтобы «направить экономические ресурсы страны в те сферы, где российская экономика обладает наибольшими сравнительными преимуществами» (7). Кроме того, предполагалось достичь полной конвертируемости рубля и обеспечения свободы передвижения капиталов через границу.

Однако радикализм экономической программы ПЭС нередко был попросту неадекватен не только экономическим реалиям России, но даже ведущих капиталистических стран. В частности, совершенно несостоятельными выглядят перспективные планы ПЭС по ликвидации эмиссионной монополии государства и переходу к добровольному налогообложению с постепенным уменьшением удельного веса государственных расходов в ВВП до 7-10% (8).

Антикоммунизм и жесткая ориентация на проведение радикальных рыночных реформ приводят к тому, что ПЭС становится одним из видных акторов российской внутренней политики 1992-1993 гг., активно выступает в поддержку преобразований и решительно оппонирует «красно-коричневой» оппозиции. Партия участвовала практически во всех значимых политических мероприятиях 1992-1993 гг.: ее руководство поддержало Б. Ельцина в ходе апрельского референдума, представители партии принимали участие в работе «проельцинского» Конституционного совещания летом 1993 г., на котором отрабатывалась модель принятия новой Конституции.  Лидеры ПЭС полностью одобрили «решительные действия Президента» по роспуску российского парламента и подавлению «коммуно-фашистского» путча в сентябре-октябре 1993 г. Однако в официальном заявлении партии тогда подчеркивалось прежде всего следующее: «В условиях исключительной противоречивости действующей Конституции и законов первичным высшим источником права становится воля избирателей» (9).

                Однако впоследствии ПЭС не удалось стать влиятельной политической силой во многом благодаря возникновению сильного конкурента в лице либерального блока «Выбор России». К тому же после октябрьского конфликта 1993 г. имеет место «сращивание» предпринимательских и властных структур, происходит их взаимная интеграция и, соответственно, надобность в профильных партийных структурах у российского бизнеса отпадает. В результате происходит резкое снижение влияния ПЭС в российской политике и постепенно ее активность сходит на нет. Попытки попасть в Государственную думу в 1993 и 1995 гг. также успеха не имели. 

                Другой реформаторской организацией, претендовавшей в 1992-1993 гг. быть выразителем интересов либеральной общественности (преимущественно демократов-шестидесятников и старой либеральной номенклатуры) было Движение демократических реформ. Собрание учредителей ДДР состоялось еще в июле 1991 г. Тогда его сопредседателями стали Эдуард Шеварднадзе, Александр Яковлев, Аркадий Вольский, председатель одной из палат ВС СССР Иван Лаптев. Впоследствии в его руководство вошли мэр Москвы Гавриил Попов и мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак. ДДР выступало против поспешных шагов в политике, пыталось оказывать давление на «колеблющееся» союзное руководство во главе с М. Горбачевым (в частности, они поддержали новоогаревский проект Союзного договора). Тем не менее оно согласовывало свои действия с политическим курсом других демократических партий и движений (например, движением «Демократическая Россия»).

Российское движение демократических реформ (РДДР) организационно оформилось на базе ДДР после распада СССР, когда стало ясно, что межреспубликанская форма существования организации уже нереальна и партийная работа требует концентрации усилий исключительно на Российской Федерации.

I съезд Российской организации ДДР состоялся 15-16 февраля 1992 г.  в Нижнем Новгороде. На съезде был избран политсовет РДДР, состоящий из 15 человек, который включал многих известных общественных, политических и государственных деятелей. В частности, в его состав вошли мэр Москвы Г. Попов, мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак, влиятельный чиновник московской мэрии Александр Брагинский, главный редактор газеты «Московский комсомолец» Павел Гусев, будущий медиа-магнат Эдуард Сагалаев и некоторые другие. Председателем РДДР был избран Гавриил Попов. Чуть позже, 28 июля 1992 г. движение было зарегистрировано Минюстом РФ (10).

Необходимо сказать, что по своему интеллектуальному потенциалу движение было весьма мощным. Более того, уже в 1992 г. его идеологам удавалось успешно анализировать дальнейшее развитие событий и генерировать перспективные идеи. В частности, еще в начале своей политической деятельности РДДР подвергло жесткой критике работу конституционной комиссии Верховного Совета РФ под руководство О. Румянцева, заявив о необходимости разработки и принятия новой российской Конституции только под контролем реформаторских сил. И уже в 1992 г. мэр Санкт-Петербурга А. Собчак возглавил комиссию политсовета РДДР по выработке проекта новой Конституции России, альтернативного "румянцевскому". Данные идеи взяла на вооружение исполнительная власть летом 1993 г., созвав в обход Верховного Совета Конституционное совещание для создания «президентского» варианта нового российского Основного Закона.

Одновременно в 1992-1993 гг. руководство РДДР весьма радикально пересмотрело свои демократические приоритеты периода «перестройки». РДДР уже тогда довольно скептически относилось к идеям реализации принципов широкого народовластия, выступая за ограничение функций представительских органов, за их невмешательство в деятельность исполнительной власти и за "скорейшие перевыборы всех представительских органов власти сверху донизу". Идеологи РДДР выражали опасение, что «охлократические тенденции», особенно в условиях проведения непопулярных экономических и политических преобразований, могут быть использованы консерваторами и «красно-коричневыми» в борьбе с реформаторскими силами. К тому же идеи РДДР о необходимости борьбы с принципом всевластия Советов и о реализации в полном объеме принципа «разделения властей» вполне вытекали из либеральных воззрений его идеологов. Соответственно в марте 1992 г. РДДР выдвинуло идею проведения референдума о роспуске Съезда народных депутатов как «пережитка советской эпохи». Данная идея получила поддержку во властных структурах опять же несколько позже, после конфликта Ельцина с депутатским корпусом в декабре 1992 г. на  VI Съезде. 

Поддерживая реформаторские инициативы новой российской власти, лидеры РДДР предполагали, что движение может стать своего рода интеллектуальным штабом Кремля, выступить в качестве «партии власти». Однако данные надежды не оправдались. Упорное нежелание Кремля выбрать «свою» партию вело РДДР в политический тупик. К тому же, с одной стороны, разнородность, а с другой - нечеткость политических позиций РДДР приводят к многочисленным расколам и кадровым потерям. В 1992-1993 гг. ряды РДДР покинули и перешли в «центристский» лагерь Аркадий Вольский и Александр Владиславлев. К непримиримой оппозиции примкнул Александр Руцкой и его Народная партия Свободная Россия, ранее входившая в качестве коллективного члена в состав РДДР. Кроме того, в оппозицию радикальным реформаторам переходит ряд региональных отделений РДДР. В частности, саратовское отделение движения одновременно вступило в члены державно-патриотического и оппозиционного Русского национального собора (11).

В 1992-1993 гг. деятельность движения ограничилась кругами российской интеллигенции, особенно той ее части, которая, поддерживая в целом либеральный курс российского руководства, тем не менее не слишком одобрительно относилась к его радикальным методам и слишком высоким темпам. Поэтому РДДР, стремясь удержать данную часть интеллектуальной элиты в рамках либерального лагеря, отстаивало идеи «мягкой демократизации» России, поиска национального консенсуса и т.п. Однако в целом движение последовательно и решительно поддерживало Б. Ельцина в его конфликте с Верховным Советом РФ, считая российского президента «меньшим злом». Так, 29 мая 1993 в Твери состоялась I общенациональная конференция РДДР. Были внесены изменения в Устав, решен ряд организационных вопросов. Но самым значимым было решение об участии в «президентском» Конституционном совещании.

В условиях силового противостояния сентября-октября 1993 г. РДДР, несмотря на декларируемый «центризм» и следование закону, достаточно решительно поддержало сомнительный с правовой точки зрения Указ № 1400. В его заявлении, в частности, говорилось: «Президентом предложен приемлемый путь, поскольку противоречивая и половинчатая действующая Конституция привела страну в политический тупик» (12).

Необходимо сказать, что до определенного момента РДДР пользовалось достаточным влиянием и имело свою «группу поддержки» во властных структурах. Помимо московской и петербургской мэрий, под контролем РДДР находилось несколько депутатов Верховного Совета РФ. В частности, членом РДДР являлся народный депутат РФ Сергей Красавченко.

Однако не слишком четкое позиционирование РДДР на российской политической арене приводит к тому, что постепенно ее социальная база сокращается. Жесткая поляризация общества в 1993 г. предполагала бескомпромиссность и выбор в рамках дуалистической оппозиции «наши – не наши», чего не могло предложить РДДР. Поэтому постепенно движение теряет сколько-нибудь широкую поддержку в российских политических кругах. Большая часть ее прежних сторонников переориентировалась на «кремлевскую партию», примкнув к мощному либеральному блоку «Выбор России», меньшая – перешла в различного рода «центристские» организации («Гражданский союз», всероссийский союз «Обновление» и т.п.).

Фактически последней попыткой заявить о себе как о реальном акторе российского политического процесса было участие РДДР в избирательной кампании декабря 1993 г. Однако тогда движению не удалось преодолеть 5% барьер.

На выборах 1993 г. РДДР создает одноименное избирательное объединение, список которого возглавили А. Собчак, известный врач-офтальмолог Св. Федоров, популярный актер Олег Басилашвили (сам Г. Попов не баллотировался). Избирательное объединение РДДР получило на выборах 2.191.505 голосов (4.08%), но в итоге так и не преодолело 5‑процентный барьер. В то же время 5 членов РДДР были избраны в Государственную Думу I созыва в мажоритарных округах (Александр Брагинский, Алексей Сарычев, Вячеслав Смирнов, Евгений Федоров, Юрий Воевода), а двое – депутатами[79] Совета Федерации (Евдокия Гаер и Константин Титов).

Больше всего голосов в абсолютном исчислении движение получило в «интеллектуальных» регионах России - Москве (236833 - 10.81% от общего числа голосов, отданных за РДДР), Санкт-Петербурге (162339 - 7.41%), Свердловской области (137817 - 6.29%), Московской области (125583 - 5.73%), Челябинской области (70185 - 3.20%), Кемеровской области (64104), Краснодарском крае (57781), Нижегородской области (55651), Самарской области (51732). А больше всего голосов в процентах движение получило в Свердловской области (9,40), Санкт-Петербурге (9,03), Ханты-Мансийском автономном округе (8,37), Ямало-Ненецком автономном округе (7,34), Москве (7,20) и некоторых других. 

Однако в итоге, не сумев создать собственную фракцию в Государственной думе, РДДР постепенно минимизирует свою политическую активность и фактически отказывается от своих властных амбиций.

В то же время, несмотря на то что РДДР так и не удалось стать «партией Кремля», она на первом этапе партийно-политического строительства в целом сумела решить свою главную задачу – сплотить вокруг себя либеральную интеллигенцию и обеспечить ее лояльность новому российскому руководству. 

Среди новых демократических партий стоит отметить Крестьянскую партию Россию, которая, будучи создана еще в 1990 г. и зарегистрирована в 1991 г., особенно активную деятельность на демократическом фланге развернула именно в 1992-1993 гг. Партия претендовала на то, чтобы говорить от лица фермерского движения, и ее создатели хотели, чтобы она являлась своего рода реформаторским противовесом консервативному колхозно-совхозному директорскому корпусу.

Крестьянская партия России изначально задумывалась как либеральная партия. Это отражал уже девиз  ее программы: «За свободный труд на собственной земле» (13). Уже в этом девизе были отражены два базовых принципа либерализма: принцип свободы и принцип частной собственности. В самой же программе либеральная составляющая партийной программы получала свое развитие. Позиционируя себя как партию «крестьян-собственников», КПР ставила своей целью «защиту экономических и социальных интересов производителей сельскохозяйственной продукции», выступала против насилия в любых его проявлениях и формах» (14).

Из классического либерализма партией был взят на вооружение принцип индивидуализма, поскольку основным субъектом землевладения признавался гражданин России (15). Соответственно и ряд других пунктов партийной программы КПР был направлен на защиту интересов и прав сельского хозяина. С этой целью декларировалось стремление партии к передаче земли в частную собственность «всем желающим и способным работать на земле» и предоставление собственникам права «свободного выбора форм распоряжения землей и имуществом, включая куплю, продажу, завещание, дарение, обмен, аренду, вступление в кооперативы и ассоциации» (16).

Специально партийная программа подчеркивала свой антиэтатизм (хотя необходимо учитывать, что она принималась еще в условиях господства КПСС, которая воспринималась как главный оппонент Крестьянской партии). КПР призывала к «очищению от догм административно-командной системы», выступала против подчинения крестьянства интересам государства (17).

Понимание свободы отстаивалось разработчиками программы КПР в различных сферах, особенно в области экономики и имущественных отношений. Считая переход на рыночные отношения в экономике России «объективной необходимостью», партия выступала за приоритет частной собственности на землю и средства производства (18).

На реализацию принципа свободы предпринимательской деятельности были ориентированы положения о введении прогрессивной системы налогообложения, гарантирующей «минимальное изъятие доходов у сельскохозяйственных производителей и населения, простоту исчисления налогов, уплату их в сельском хозяйстве не чаще 1 раза в год» (19). Все это, по мысли идеологов КПР, должно было симулировать развитие сельского хозяйства и активность товаропроизводителей-собственников.    

Одновременно КПР отстаивала классическую либеральную идею «равенства возможностей», предлагая бесплатно наделить землей всех заинтересованных граждан России на начальном этапе проведения земельной реформы (20).

В политической жизни Крестьянская партия также отстаивала вполне либеральные ценности. В частности, она выступала за построение в посткоммунистической России демократического правового государства. Правда, первоначально данное государство им виделось как парламентская республика, поскольку в тот период, когда принималась программа (март 1991 г.), именно российский парламент - Верховный Совет РФ – выступал как основной генератор реформ, а его председатель Б. Ельцин активно противостоял консервативному руководству СССР. Впоследствии приоритеты в области государственного строительства у КПР поменялись, особенно в период жесткого противостояния ветвей власти в 1992-1993 гг.  

Необходимо сказать, что для колхозно-совхозного крестьянства вышеуказанные программные положения КПР были слишком радикальны. Отечественная аграрная система не была готова к столь радикальным переменам и реформам ни экономически, ни психологически. Также отсутствовали необходимые кадры для обеспечения подобных системных трансформаций.

Всего этого не осознавали руководители КПР, выстраивая для себя совершенно неадекватный образ российского агрария. Как показала политическая практика, им было сложно найти общий язык с сельским жителем. Это явствует из текстов КПР. Некоторые из них были настолько сложными и «интеллектуальными», что адекватно воспринимались лишь специалистами. Другие же, напротив, были подготовлены в излишне «простонародном», даже «лубочном» стиле. В своем интервью «Литературной газете» Ю. Черниченко так рисовал читателям фермерские перспективы: «Крестьянская партия делит с мужиком удачу и беду, она с ним в поле и в веселье масленицы, в заботах о кредите и в муках советского сбыта… И если уж мечтать, то о районной партконференции (КПР) в день бабьего лета. С духовым оркестром под старыми липами, с бочкой – другой шипящего пива и всем, что настряпали ладные хозяйки не в ущерб смыслу и выгоде, но на пользу им!» (21).

                Организационное становление Крестьянской партии пришлось на март  1991 г. Именно тогда, 16-17 марта 1991 в конференц-зале популярного демократического издания, органа Верховного Совета РФ "Российской газеты" состоялся ее I съезд. В работе съезда приняли участие 286   делегатов,  из  которых  более  200  человек  реально представляли крестьян-фермеров и арендаторов. На съезде были утверждены Программа и Устав, а также избраны руководящие органы - Совет из 70 человек (по 1    человеку от каждой области РСФСР). Председателем партии стал ее основатель Юрий Черниченко, а его заместителями - президент промышленно-аграрного концерна "Московский" Виктор Феоктистов и ульяновский фермер Федор Симуков. Однако уже тогда начались первые кадровые проблемы и расколы внутри партии, поскольку многие из делегатов не доверяли руководить своей «профильной» партией «асфальтовому фермеру» Ю. Черниченко, который не имел опыта сельскохозяйственной практической деятельности. Альтернативой Ю. Черниченко стал председатель  Московской  областной  ассоциации фермеров Василий Вершинин, также выставивший свою кандидатуру на пост Председателя КПР. Несмотря на то что он получил всего три голоса,   данный эпизод впервые продемонстрировал раскол между «теоретиками» и «практиками» внутри КПР. Кстати, в 1992 г. данный раскол оформился организационно – В. Вершинин создал Оргкомитет Крестьянской демократической партии России (КДПР).

                Однако первые инициативы партии были достаточно успешными. Будучи зарегистрирована 12 апреля 1991 г. Министерством юстиции РСФСР, она сразу же приняла активное участие в партийно-политической жизни. Еще ранее став одним из соучредителей движения «Демократическая Россия», КПР оказалась задействована практически во всех политических мероприятиях демократической оппозиции: начиная с выборов Президента РФ в июне 1991 г. и заканчивая сопротивлением ГКЧП в августе 1991 г.

                Приход к власти «команды» Б. Ельцина, казалось бы, дал КПР дополнительные возможности для реализации своей аграрной программы. И некоторое время Крестьянская партия Ю. Черниченко действительно активно пропагандировала и лоббировала либеральные преобразования в аграрном секторе. Более того, в целом она пользовалась определенной популярностью у сельхозпроизводителей (прежде всего фермеров), ожидавших от нее активной защиты своих интересов. Именно тогда партия достигает «пика» своей численности – по официальной статистике на 1992 г. в ее рядах состояли 14 тысяч человек. КПР удалось образовать свои первичные организации более чем в 40 регионах страны. Партия издавала ряд собственных периодических изданий - газету «Российское поле», затем «Село России», несколько позже  еженедельник «Крестьянин».

                Однако после начала «шоковой терапии» внутрипартийные противоречия выдвинулись на первый план. Поддержав курс Е. Гайдара, Ю. Черниченко вступил в жесткую конфронтацию с «умеренными» аграриями, которые считали, что либеральный курс правительства России может привести к разорению значительного числа сельхозпроизводителей. Поэтому II съезд КПР, состоявшийся 1 февраля 1992 г., сопровождался резкой критикой партийного руководства. Одновременно полемика разгорелась и по вопросу о коммерческой деятельности одного из заместителей Ю. Черниченко В. Феоктистова. Многие депутаты полагали, что Феоктистов наносит ущерб как материальному благосостоянию, так и имиджу партии (22). В то же время в тот период большинство делегатов все же выразило доверие своему председателю, практически единогласно проголосовав за его переизбрание на новый срок. Однако вместо двух заместителей были избраны уже трое (В. Феоктистов, Михаил Суслов, Арнольд Литвинов).

                Определенный вес КПР имела в 1992-1993 гг. и на властном уровне. Так, два народных депутата РФ (Анатолий Мостовой и Виктор Шинкарецкий) были в этот период членами КПР и активно отстаивали ее программу в российском парламенте.

В 1992-1993 гг. КПР достаточно активно поддерживала Б. Ельцина и команду «реформаторов». Обеспокоенная жестким противостоянием «либерального» Кремля и «консервативного» Верховного Совета РФ, она участвовала в создании первой широкой коалиции «реформаторских» сил - Общественного комитета демократических организаций (ОКДОР), просуществовавшего до 1995 г. Одновременно представители партии поддержали инициативы Президента РФ по выработке проекта новой Конституции России и приняли участие в Конституционном совещании летом 1993 г.

Летом-осенью 1993 г. КПР по своим идейно-политическим приоритетам еще более смещается «вправо», блокируясь с другими пропрезидентскими силами. Так, в сентябре-октябре 1993 г. Ю. Черниченко не ограничился официальным заявлением о поддержке действий Президента РФ, но принял активное участие в организации массовой поддержки Б. Ельцину (23). Одновременно Крестьянская партия приняла участие в создании блока «Выбор России», а Ю. Черниченко стал членом его исполкома. Однако, смыкаясь с «партией власти», КПР все более теряла свою «профильную» аграрную направленность и все менее отвечала интересам фермерского движения.  И хотя отдельные успехи ей все еще сопутствовали (в декабре 1993 г. Юрий Черниченко был избран членом Совета Федерации первого созыва от Москвы), однако электоральную поддержку на селе партия вскоре утратила.

Постепенное ухудшение материального и технического положения российского фермерства, диспаритет цен (особенно в области сельскохозяйственного производства), порожденный жестким курсом Е. Гайдара, отсутствие целевой государственной помощи «новым крестьянам» – все это привело к кризису в фермерском движении. При этом часть индивидуальных сельских хозяев разорилась, другие вернулись в рамки колхозно-совхозной системы и лишь немногие сумели достичь благосостояния. Все это в итоге отталкивает фермерский электорат от КПР. Примечательно, что в составе Государственной думы РФ первого созыва были всего 2 фермера, причем оба представляли союзную коммунистам Аграрную партию России. Более того, необходимо отметить, что эти депутаты (В. Вершинин и Т. Токарева) ранее были активистами именно Крестьянской партии России Ю. Черниченко.

Резкое падение популярности и статуса КПР приводит к ее постепенному разрушению. Ее численность сокращается до минимума и какой-либо существенной роли в общественно-политической жизни страны она не играет.

Таким образом, необходимо констатировать, что «аграрный» либеральный проект оказался несостоятельным как вследствие поддержки непопулярного в сельской местности экономического курса «радикальных рыночных реформ», так и вследствие неэффективной работы с сельским электоратом.       

Таким образом, можно сделать следующие выводы.

Во-первых, исходя из прежних демократических установок на «департизацию» и «деидеологизацию» общественной жизни, новая постсоветская власть предпочла в 1992 г. занять выжидательную позицию. Более того, следуя Б. Ельцину, объявившему себя «Президентом всех россиян», она первоначально фактически отмежевалась от общественных инициатив, направленных на обеспечение организационной поддержки курсу реформ.

Во-вторых, создание реформаторских партий в 1991-1992 гг. происходило преимущественно на «целевой» основе. Главной их задачей было сплотить заинтересованные в проведении политической и экономической модернизации слои населения и сформировать таким образом социальную базу реформ. На это была направлена деятельность Партии экономической свободы (целевая группа – предпринимательство), Крестьянской партии России (целевая группа – фермеры), Российского движения демократических реформ (целевая группа – интеллигенция).

В-третьих, вышеуказанные партии и организации в качестве идеологической основы ориентировались на принципы либерализма с его антиэтатистскими, индивидуалистическими и либертаристскими приоритетами.

Наконец, в-четвертых, необходимо сказать о том, что, не получив поддержки со стороны Кремля, но в то же время взяв на себя ответственность за непопулярные реформы, данные организации не сумели превратиться во влиятельные общественные институты и обеспечить мощную институциональную поддержку политике реформ. Однако именно неудача этих партийных проектов стимулировала в итоге активность руководства страны в области партийного строительства, которое в 1993 г., осознав свои первоначальные заблуждения, занялось активным формированием «партии власти», объединившей как идейных либералов, так и прагматичных чиновников.          

Примечания

1. Согрин В.В. Политическая история современной России. М., 1994. С. 114. 

2. Политические партии, движения и блоки современной России. Н. Новгород, 1993. С. 72.

3. Сегодня. 1993. 14 апр.

4. Там же.

5. Там же.

6. Там же.

7. Там же.

8. Там же.

9. Цит. по: Москва. Осень-93: Хроника противостояния. М., 1995. С. 74. 

10. Политические партии, движения и блоки современной России. Н. Новгород, 1993. С. 52.

11. Авторское право (Саратов). 1993. 23 июл. 

12. Российские вести. 1993. 23 сент.  

13. Россия сегодня. Политический портрет. 1985-1991 / Отв. ред. Б.И. Коваль. М., 1991. С. 216.

14. Там же. С. 217.

15. Там же. С. 217.

16. Там же. С. 217.

17. Там же. С. 220.

18. Там же. С. 217.

19. Там же. С. 218.

20. Там же. С. 217.

21. Черниченко Ю. Кому и зачем нужна Крестьянская партия // Литературная газета. 1991. 3 мар.       

22. Политические партии, движения и блоки современной России. Н. Новгород, 1993. С. 75.

23. Москва. Осень-93: Хроника противостояния. М., 1995. С. 158.